ПРЕПОДАВАНИЕ «ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ» В ШКОЛЕ КАК ПРОСТРАНСТВО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ТРАДИЦИОННЫХ КОНФЕССИЙ

Прилуцкий А.М., к.ф.н.,

Главный секретарь Евангелическо-лютеранской  Церкви Ингрии,

доцент РГПУ им. А.И.Герцена

 

            Дискуссии по поводу возможности преподавания в средней школе курса, посвященного ознакомлению школьников с основными элементами духовно-нравственных парадигм традиционных для России религий и конфессий, породили в современном обществе дискуссию, отличающуюся значительным накалом страстей. Сопоставимым  по общественному резонансу событием в сфере образования   можно считать, наверное, только   попытку Русской Православной Церкви добиться от ВАК признания ученых степеней в области богословия. На этом фоне меркнут даже споры по-поводу сомнительного эксперимента с ЕГ,  эксперимента, способного существенно видоизменить лицо современных вузов.

            Разумеется, до тех пор, пока курс «Духовно-нравственная культура» не обретет свой контент, выраженный в программе и соответствующих учебных пособиях, о нем будет трудно говорить как о некоей реальности современного педагогического дискурса.  Да и само понятие «духовно-нравственная культура» представляется сложным для однозначной интерпретации.  Первое  очевидное затруднение состоит в том, что    «духовность», «нравственность» и «культура» представляют собой крайне сложные для интерпретации концепты, что позволяет интерпретировать их содержание достаточно произвольно. Большинство предметов «классического» школьного образования не дают возможности для их произвольной интерпретации, соответственно дискурсы истории, геометрии или напр. английского языка сохраняют возможность для последовательного их разграничения. С «духовностью», «нравственностью» и тем более, с «культурой» дело обстоит иначе. Однако причина этой проблемы, как нам представляется, укоренена в тех сложных культурно-социальных  процессах, совокупность которых мы зачастую не особо вдумываясь определяем как «постмодерн». Расплывчатость современных научных парадигм, преподавание которых в средней школе уже устоялось и в меньшей степени подвержено современных трансформациям,  на уровне «высокой науки» тоже претерпевает подобные сложности.  Как метко заметил Жан Бодрийяр – «Сегодня естественные науки пришли к признанию принципиального исчезновения объекта в поле виртуализации: отныне объект неуловим».[1] Что же тогда говорить о гуманитарном знании, которое никогда не отличалось строгостью в определении объекта науки?Однако современное представление о статусе «науки» давно уже не соответствует тому сциентисткому идеалу, которым жили ученые XIX-  нач. XX  вв. Обвинение в «ненаучности» той или иной теории, концепции, категории более не является решающим аргументом, потому-что, например, в современном естествознании (прекрасная иллюстрация — эволюционная теория) «признание теории зависит от количественного перевеса ее сторонников, силы их веры и голосовых связок»[2] , а «формообразующим ингредиентом убеждений, которых придерживается данное научное сообщество в данное время, всегда являются личные и исторические факторы — элемент по видимости случайный и произвольный.» [3] На фоне подобной субъективности нет существенных оснований для отказа  «духовно-нравственной культуре» в праве на присутствие в школьной программе, даже и несмотря на некоторую априорную нечеткость, если угодно —  размытость контента данного понятия.

            Рассматривая вопрос о содержания понятия «духовно-нравственная культура», мы не можем обойти вопрос о соотнесении данного понятия со сферой религиозного, определить степень его вхождения в религиозный дискурс. С другой стороны,  представляется невозможным обойти и вопрос о месте, роли религиозных представлений в том обобщенном пространстве, которое мы иногда определяем как «специфика природы человека».  Так как человек   по своим глубинным внутренним свойствам  есть  «человек религиозный», то     религия так или иначе  не может быть исключена из пространства человече­ской природы. Единство человеческой природы, включающей элемент религии, позволяет видеть основание религиозного опыта человека в особых явлениях трансцендентного характера, что позволяет рассматривать человеческую религиозность с позиций различных религиозных традиций, находясь при этом в границах единого дискура. Объективность религиозного опыта человечества создает главную предпосылку для взаимодействия религиозных традиций в деле изучения и преподавания оснований духовно-нравственной культуры в формате в т.ч. и  школьной программы. Поэтому в противопоставлении природа – культура, противопоставлении, на котором строятся большинство современных культурологических концепций,  религия, как это ни покажется парадоксально, должна быть сопоставлена со сферой «природного» - уни­версального.   Но, вместе с тем, поскольку религия нор­мирует человеческое поведение, она не может быть полностью исключена из сферы  культурно-относительного. И здесь мы имеем дело с тем же противоречием, с кото­рым столкнулся Леви-Стросс, когда был вынужден признать, что практика религиозных запретов  включает в себя и универ­сальность, и нормативность.  Ж. Деррида рассматривает это противоречие как внутрисистемное и делает акцент на природе этого запрета[4]. Однако для нас очевидно, что данное противоречие не является чем-то исключительным, более того, оно – частное проявление универсальности и нормативности, присущее  религиозному поведению.  Отно­сясь к сфере универсального, религия формирует куль­туру,  что   позволяет рассматривать   курс  «духовно-нравственная культура» как пространство взаимодействия традиционных религий и конфессий.

            В Послании Всемирного Саммита религиозных лидеров (Москва, 2006г.) отмечено, что “мы считаем, что человек по природе своей религиозен. С самого начала истории религия играет ключевую роль в формировании мысли, культуры, нравственности, общественного уклада. При возрастающей роли веры в современном обществе мы желаем, чтобы религия продолжала служить прочным основанием мира и диалога между цивилизациями, а не использовалась в качестве источника распрей и конфликтов. Религия имеет потенциальную возможность связывать различные народы и культуры, несмотря на нашу человеческую хрупкость, особенно в сегодняшнем контексте множественности и многообразия.. через образование и социальное действие мы должны вновь утверждать устойчивые нравственные ценности в сознании людей. Мы считаем эти ценности данными Всевышним и глубоко коренящимися в жизни человека. Практически они во многом едины для наших религий»[5].

            В религиоведении  среди различных функций религии отдельно выделяется интегративная функция. Действительно, конфессиональное единство  способно объединять верующих в вероисповедные общности, которые естественным образом противостоят «иноверным организациям». Однако в условиях современного секуляризованного  мира интегративные свойства религии проявляются в новом контексте.  Религия в пространстве человеческой культуры уже не столько распадается на отдельные исторические религии, противопоставляя верующих по их конфессиональной принадлежности, сколько реализует «метапарадигматическое» противопоставление по модусам вера/неверие, духовное/бездуховное, жертвенность/потребительство и т.п. Поведение верующего человека обретает внеконфессиональные ориентиры, которые укоренены в том метафизическом пласте, на котором построены исповедания всех традиционных религий. Именно поэтому, возвращаясь к Посланию Саммита,  можно утверждать, что нравственные ценности практически едины для   традиционных религий.

            Представляется, что преподавание духовно-нравственной культуры должно быть организовано таким образом, чтобы донести до школьников значение и социальную значимость тех универсальных принципов, которые обеспечивают принципиальное согласие традиционных религий по основным вопросам этики,   критериям, согласно которым оценивается поведение человека, его отношение с людьми,  основным  постулатам, формирующим религиозную аксиологию, в т.ч. и в ее высших, сотериологических проявлениях.

            Современный мир свидетельствует о том, что одновременно с глобальным развертыванием мирового рынка  факторы религиозного, этнического  и культурного многообразия не только не теряют актуальности, но все больше и больше приобретают остроту. Несмотря на общеевропейскую тенденцию секуляризации социальных отношений, различные проявления общественной религиозности продолжают влиять на поведение людей и политику государств.

            Одной из задач, которую могло бы решить преподавание в школе базового курса, посвященного духовным парадигмам традиционных религий, является выработка у школьников достаточной религиоведческой компетентности, что позволит им позднее избежать соблазна различных квазирелигий, зачастую сектантского толка. Рост напряжения религиозной ситуации, который неизбежно сопровождает политические и экономические кризисы, делает решение отмеченной задачи крайне актуальной для  современной российской педагогики. Можно с достаточной степенью уверенности предположить, что по мере дальнейшего развития глобального экономического кризиса   будут обостряться формы противостояния  различных моделей религиозномотивированного поведения людей; при этом квазирелигиозное мифотворчество будет обретать все большую привлекательность для тех из них, кто в силу различных причин, в т.ч.  и из-за простой неинформированности,  оказывается вне традиционных парадигмы религиозной духовности.  Это мифотворчество «обращается против тех, кто не принадлежит целому (т.е. данной религиозной общности — А.П.),  против тех, само существование которых является его (целого) отрицанием. Этот противник изображается заклятым врагом и самим антихристом: он вездесущ и вечен, он представляет скрытые и зловещие силы, и его повсеместное присутствие требует тотальной мобилизации». [6] Развитие квази-религиозного мифотворчества способно порождать различные уродливые явления, подобные недавнему печальному инциденту с «пензенскими затворниками». Не следует удивляться тому, что  даже в современную информационную эпоху возможны проявления подобного   сектантского по сути своей фанатизма, вдохновленного крайней степенью отторжения современности, сектантской интерпретацией современных социальных процессов; соответственно оказывается вполне справедливым наблюдение Эрика Дэвиса «призрак паранойи часто преследует субкультуры, которые сознательно выпадают из мейнстрима».[7]  Нам представляется, что одной из причин, обусловливающих данные процессы, является крайне низкая степень религиоведческой компетентности современного общества.  И здесь открываются серьезные перспективы преподавания духовно-нравственной культуры, - данный курс может стать важным фактором духовного оздоровления общества, способом предотвращения духовных катастроф, которые зачастую сопровождают деятельность маргинальных религиозных обществ.

           

 

Литература

1.    Бодрийяр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту. Екатеринбург: У-Фактория,  2006. –  200 с.

2.    Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. // Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ,  2003.  – 605 с.

3.    Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ,  2003. – 605 с.

4.    Деррида Ж. Письмо и различие. СПб.: Академический проект, 2000 – 430 с.

5.    Послание Всемирного Саммита религиозных лидеров, Москва, 2006: Электронный ресурс [режим  доступа: http://www.mospat.ru/index.php?page=32132]

6.    Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М.: АСТ, 2003 – 528 с.

7.    Дэвис Э. Техногнозис: мир, магия и мистицизм в информационную эпоху. Екатеринбург: Ультра. Культура,  2007. – 480 с.