Иванов Константин Константинович

 

Богословские замечания к дискуссии о курсе «ДНК»

(10-ти минутное сообщение на конференции в Питер-Шулле).

 

Предлагаю соображения, которые, как видится мне с богословской точки зрения,

надо учесть при создании курса ДНК. Как эти соображения учесть, да и учесть ли их вообще – будут решать педагоги профессионалы - сейчас я говорю не об этом.

И, разумеется, ничего не пытаясь внушить, независимо от нашей веры или неверия,

надо просто доложить и принять к сведению как факт то,

что думает и в чем убеждено христианское богословие

 

Понятно, вообще говоря, что с точки зрения христианского богословия 

только его собственное изложение своей позиции является вполне истинным,

что также относится и к изложению позиции других религий,

исполнением и завершением которых считает себя христианство,

а также проблем общественно-культурной жизни, освящаемых светом Откровения.

Но это не такое голо-претенциозное утверждение, которому остается только слепо верить.

*

И вот первое богословское предупреждение о ДНК - надо вспомнить и знать:

Христианство утверждает Откровение в полноте его истинности таким образом,

что выражает чаяния и глубины человеческой природы, совести, мысли.

В свете христианского Откровения ясно осознается, что душа человека

и сама по себе тянется к Откровению, а по мере того как дотягивается,

внутренне, внутри себя с несомненностью удостоверяется в его истинности.

 

Под светом Откровения наша душа самым интимным  и достоверным образом ощущает,

что через Откровение и благодаря открытости ему она находит и обретает сама себя[1].  

Уже первые учителя церкви говорили: «верь себе и поверишь Богу»;

«душа человека по природе христианка» (Тертуллиан).

Так, где человек отчужден от Бога, знает он это или нет,

он отчужден от себя и своей духовной глубины[2].

 

Как свою основную аксиому христианское богословие выдвигает положение,

что благодать соответствует природе человека.

Благовестие отвечает глубочайшим чаянием человека, и оно, поэтому, постигается,

как сверху, от Слова Божьего, так и изнутри, из глубины души человека.

Христианство уникальным образом объявляет себя религией открытой к вызовам свободного, критического, объективного обсуждения своего смысла.

Христианская вера в течение веков была верой «ищущей понимания»,

открытой к вопросам о своем объективном смысле и способной отвечать на  эти вопросы.

Разумность христианской веры всегда подчеркивалась как основа ее апологетики.

Разумность своего содержания – интимная основа убежденности христианской веры,

и это самое непонятное, что стало непонятно о вере современному неверию, -

то, что «в упор не видит» светский «объективный взгляд» на историю и традицию веры.

 

Только в Новое время, когда появилось, стало стремительно развиваться и увлекло

новое научно-техническое, специализированное, автономное познание мира,

религиозная вера стала неразумной для знания, заранее противопоставленного вере.

Уже в 13-ом веке, еще в недрах христианской культуры, по инициативе богословия, (особым образом развившегося к тому времени) новое научное познание

получило право и обязанность изучать мир так, «как будто Бога нет».

В твердых границах средневековой христианской культуры

этот принцип был только подтверждением ее религиозных и богословских оснований.

Но когда по ряду причин эта культура стала рассыпаться (ссохшись от своей твердости),

саморазвитие технического элемента новой науки привело к слепому увлечению ею.

Богословие было отброшено в сторону, познание противопоставило себя вере,

и вся культура, сама ее философия попали под жесткий диктат автомата новой науки.

 

Внутри самого богословия слепое поклонение научным методам,

увлекая даже и само богословие иллюзией вносимой этим методом ясности,

привело к кризису самосознания и разъяснения смысла богословия.

Стало проблемой несомненное в течении столетий значение «естественного богословия».

Человеческий разум, жестко зажатый в границах и формах новой науки,

перестал быть союзником и стал противником христианской веры.

 

С самого начала обсуждения принципов курса ДНК мы натолкнулось на эту проблему.

Прямо излагать веру - противоречить современному научному знанию,

а поскольку только такое знание осталось для нас знанием,

прямое изложение веры кажется насилием над разумом и принципами нашей культуры.

 

С другой стороны, излагать религию отстраненно-объективно в духе современной науки,

чисто информативно и без дополнительных религиозно-богословских комментариев, осознают это сторонники такого метода или нет, -

утверждать, в конечном счете, атеистическую позицию.

Таково Второе богословское предупреждение - об опасности «объективного» курса ДНК - Такой научный курс скользит и превращается в курс «научного атеизма».

Остановить это скольжение может только особенный теологический комментарий. Какой?

*  *  *

Здесь предъявляется следующее Третье богословское требование к ДНК.

Курс о религии должен обязательно включать в себя курс об атеизме, и более того -

предваряться им как необходимым вступлением (как современной «преамбулой веры»).

Курс происхождения и сущности атеизма необходим как введение в курс о религии, поскольку сначала надо искоренить вживленные в нас предрассудки - и очистить, приготовить место, раскрыть пространство разума для уяснения смысла религии.

Это также трудно делать, как выкорчевывать пни, готовя поля для посева.

Подчеркнем – дело не в доказательстве религиозных положений, а в понимании их.

*  *  *

Четвертое богословски-философское предупреждение указывает на то,

что наш атеизм укоренен в слепом культе современной науки, которой он злоупотребляет. Современный атеизм входит в состав господствующей над умами идеологии сциентизма.

Помимо личной причины безбожия как греховного «нежелания идти к свету»

в нашу эпоху обнаружилась еще и общественно-культурная его причина – сциентизм, который лишает способности к религиозному познанию и к пониманию смысла веры.

Происходит религиозная стерилизация человеческой мысли и самой личности человека.

 

Сциентизм имеет две стороны – формально-техническую и экзистенциально личную.

Первая связана с техническим, методическим характером научной мысли,

когда блокируется фундаментальная выразительная, религиозная способность мыслить.

Устранение искусства и нравственности из области познания и образования –

Сведение их к сфере развлечений или субъективных чувств –

монополизация познания и истинности наукой – яркое свидетельство этому.

Здесь требуется философски-богословское возрождение религиозной культуры мысли.

Углубление философского самосознания в порядке понимания уровней познания,

- в осознании самого познания и его истинности за пределами

наукообразной картины познания - и  истинности как механического отражения.

Познание как рождение в человеке таинственного Света из глубины божественной тайны:

«алитейя» греков, «майевтика» Сократа, «припоминание» Платона, «озарение» Августина

основной религиозный смысл истинности как качества, качественности самой реальности

 - все это основательно забыто и перекрыто нашими наукообразными картинами познания.

Приходится признать, что мы живем в эпоху такого расцвета новой науки,

за который дорого платим деградацией философии, культуры и забвением богословия.

 

Вторая, человеческая, личная сторона слепого культа науки, сциентизма:

поглощения человеческой личности с ее духовными потребностями ролью ученого.

Крайний предел безбожия – погашения духовных потребностей, интереса к Богу,

к смыслу собственной жизни, расслабленность умственной и жизненной воли.

(что обеспечивается материально техническими достижениями науки - комфортом).

Приходится признать, что мы живем в эпоху деградации человека,

количественное размножение которого и эффективность его материальных действий, дается ценой его качества, если не сказать духовного вырождения.

«Род его, как земляная блоха» - говорил Ницше – о «новом человеке», который способен

 только растерянно «моргать», когда ему говорят о чем-то великом, большем, чем он сам[3].

*  *  *

Пятое. Нам не уйти от сущности религии и особенно христианства,

традиции которого мы вольно или невольно принадлежим.

Это не обязывает нас исповедовать то, во что мы не верим,

но ставит нас перед необходимостью понимать, если понимать,

религию и христианство так, как они сами себя понимают.

В ином случае надо честно отказываться от понимания, проявляя должную сдержанность и должный пиетет в отношении недоступного нам предмета.

Речь об истинно-объективном понимании религии в смысле ее собственных утверждений, что решительно несовместимо с теми воображаемыми конструкциями и проекциями,

которые создает узко научное «объективное» изложение религиозной темы.

Религиозные вопросы не позволяют делать из них помпезный музей разных мнений.

Они ставят нас перед той глубиной культурной и духовной жизни,

где происходит неизбежная конкуренция различных позиций,

которая, однако, должна быть не борьбой партийных идеологий, а испытанием того,

какая позиция проникает глубже в сущность наших проблем своей проницательностью,

способностью познания, - глубже, чем конкурирующая позиция,

являя, как недоступность своего смысла для внешнего взгляда на себя иной позиции,

так и способность самой понимать ее лучше, чем она сама себя понимает.

 

Атеизм потеснил религию тогда, когда заявил понимание ее сущности

(при этом, главное, сущности христианской религии) лучше, чем она сама себя понимает.

В нашу эпоху происходит обратное.

С одной стороны безбожие разоблачает себя как нигилизм, Постмодернизм,

а с другой – происходит новое возрождение христианской религии в качестве позиции, способной уникально прояснять общие наши общественно-культурные вопросы,

понимая и иные религии лучше, чем они сами себя понимают.

 

В самом христианстве такой позицией является позиция радикального экуменизма, открытая различным христианским конфессиям, разным религиям и всей культуре.

Самую решительную заявку на такую позицию сделали католики на 2-ом Ват. соборе.

Не только в России «Мы живем в век удивительного возрождения христианства» - Каспер.

*

Отсюда главное требование – возродить смысловую ясность христианской веры и преодолеть основное предубеждение атеизма о несовместимости веры и разума.

При этом надо решительно обновить традиционные формы христианской проповеди, консервация которых создает застой и кризис в богословии, лишая его главной, нужной, актуальной способности вносить ясность в наши умы в эпоху общего смыслового кризиса

Современное (по сути экуменическое) христианское богословие (малоизвестное у нас),

отказываясь навязывать свои убеждения, но при этом со всей уверенностью призывает

к истинно объективному сопоставлению позиции христианской веры

со всеми конкурирующими религиями и идеологиями,

во имя честной проверки смыслового потенциала и проницательности каждой позиции.

К этой новой, живой, одухотворенной ориентации

в современной культурной и религиозной жизни

более всего и надо готовить наших детей.

 

 

22.04. 2009

С-Петербург.

HOME